ТАМАРКИНА Роза Владимировна (23. III 1920-5. VIII 1950)

...Большой зал Московской консерватории. Октябрь 1949 года. Торжественный вечер, посвященный 100-летию со дня смерти Шопена. Второй концерт для фортепиано с оркестром играет Роза Тамаркина. Это было последнее публичное выступление выдающейся советской пианистки. Меньше чем через год ее не стало. Она ушла из жизни, когда ее замечательный талант только вступил в пору цветения. И все же искусство Тамаркиной по сей день не изгладилось из памяти тех, кому довелось слышать игру артистки. Их редкое единодушие позволяет сравнительно отчетливо представить себе облик одаренной исполнительницы.

Лишь второй половиной 40-х годов, омраченной неизлечимой болезнью, ограничена самостоятельная концертная деятельность Тамаркиной. Практически все остальное время отдано учебе, неустанному совершенствованию. Творческое становление пианистки проходило чрезвычайно интенсивно. Это касается и художественного развития, и репертуарных накоплений. Среди ее высших достижений (а они пришли к ней, можно сказать, на студенческой скамье) шопеновские опусы - Фантазия фа минор. Скерцо си-бемоль минор и до-диез минор. Полонез фа-диез минор, Соната си минор. Ноктюрн соль мажор. Концерт фа минор, музыка Листа - Соната си минор, "Мефисто-вальс", Сонеты Петрарки, Парафраза на темы из оперы "Риголетто", Десятая венгерская рапсодия. Второй концерт Рахманинова. А. Б. Гольденвейзер, по классу которого Тамаркина окончила Московскую консерваторию в 1940 году, писал: "Заниматься с Розой было большой художественной радостью. Она учила все легко и быстро, налету схватывала все указания и своей обаятельной артистической индивидуальности. В игре Тамаркиной гармонично сочетались естественность и простота замысла, безукоризненная техническая отделка, безупречный вкус и то свойство, которым обладают только особенно одаренные натуры: способность одинаково неотразимо воздействовать на широкого слушателя и на слушателя высококвалифицированного".

Именно так случилось еще в 1937 году, когда 17-летняя пианистка отправилась на Шопеновский конкурс в Варшаву. Надо признать, что еще в Москве специалисты видели в ней одного из фаворитов. Определив ее талант как исключительное явление, В. Дельсон отмечал: "Мужественность, драматичность, волевая активность, темпераментность и яркость - таковы характерные черты ее исполнения". И одна из самых юных участниц представительного соревнования завоевала вторую премию, уступив первенство только своему более зрелому соотечественнику Я. Заку. Конкурсное испытание сменилось консерваторскими экзаменами, а в годы войны - аспирантурой, где ее руководителями были сперва А. Б. Гольденвейзер, затем К. Н. Игумнов.

В консерватории молодая артистка была всеобщей любимицей. Ее коллега Л. Левинсон вспоминает: "Роза была наделена огромным человеческим обаянием. В ней привлекала полная гармония внешнего и внутреннего облика, что ощущалось и на эстраде и в жизни; в том, как говорила она, как смеялась, в грации походки, движений. Ее отличало врожденное чувство такта; она держалась естественно, но отнюдь не развязно, обращалась с людьми просто и вместе с тем с неуловимым оттенком чувства собственного достоинства. Никогда не давала повода думать, что считает себя исключительной натурой. Была хорошим товарищем. Прекрасными ее чертами была подлинная приветливость, искреннее внимание к другим, детская открытость. В ней всегда словно сосуществовали два человека: один - живущий своей внутренней жизнью, другой - веселый, общительный, сознающий, пожалуй, силу своего "шарма" и действительно очаровывающий всех своим обликом". Эти ее человеческие качества с удивительной последовательностью проявлялись, точнее сказать, реализовались в артистической практике. Как указывает Я. Мильштейн, "играла пианистка с той необыкновенной естественностью, непосредственностью, с какой поет птица. Не ощущалось никакой нарочитости, напряженности, ремесленного усилия профессионала. Переживания были искренни, абсолютно правдивы - ни малейшего намека на позу. Все было проникнуто ясным духом, гармоничностью... Ее пианистические данные находились в полном соответствии с ее художественным дарованием; они были превосходны. Движения рук свободные, пластичные, в то же время организованные, гармонично целостные. Жесты не театральные, а глубоко осознанные, оправданные характером исполняемого; в них подчас отражались самые глубокие душевные переживания. Привлекала к себе внимание естественность внешнего поведения за инструментом, устойчивая посадка. Игра сдержанная, собранная, сосредоточенная на главном, "немногословная" и вместе с тем на редкость выразительная".

Ученический период стал для Тамаркиной одновременно и периодом активного концертирования. Начиная с 1936 года, она регулярно выступала в Москве и других городах Советского Союза. Что бы ни играла артистка - Баха или Моцарта, Бетховена или Чайковского, Скрябина или Рахманинова, а в особенности Шопена,- ее трактовки всегда отличались цельностью, благородством простоты, каким-то редким обаянием, поэтичной естественностью. Рельефную характеристику ее игре дал Я. Зак: "Самое дарование Тамаркиной - мужественное, яркое, необычайно здоровое и удивительно жизнелюбивое и молодое, я бы сказал, праздничное - определяло интерес к сочинениям, где был простор для ее смелой и вольной фантазии. Среди исполнителей можно различить две категории: одни - живописуют, их звуковая палитра разнообразна, но требует кропотливого выбора и долгих поисков красок; другие - лепят, их звуковая палитра, на первый взгляд, может показаться скупой, менее утонченной, но она не менее выразительна и определенна. Розу Тамаркину, бесспорно, нужно отнести ко второй группе. Ее образы всегда скульптурно четки, ярко выразительны, полны жизни, страсти, движения. Достаточно вспомнить в ее исполнении Сонату Листа h-moll или „Фантазию" Шумана... Интерпретации Тамаркиной были чужды сентиментальность, изломанная манерность, вычурность. В ее исполнении наряду с глубокой выразительностью, огромным темпераментом поражали удивительные качества ясного музыкального мышления, стройность артистических намерений".

И все это к тридцати годам... Какие горизонты открывались перед артисткой... Поистине невосполнимая потеря для нашего пианистического искусства!

Цит. по книге: Григорьев Л., Платек Я. "Современные пианисты". Москва, "Советский композитор", 1990 г.

При копировании материалов сайта активная ссылка на Все пианисты. История фортепиано. обязательна!