НОВАЭС Гиомар (23. II 1895-9. III 1979)

Осенью 1962 года, вернувшись из поездки в Бразилию, Яков Зак писал в журнале "Советская музыка": "Хочу привлечь внимание читателей к замечательной пианистке, которую я услышал впервые и едва знал по имени. Это Гиомар Новаэс... В ее лице Бразилия имеет пианистку поистине мирового класса. Она из тех редких художников, чье исполнение нечто большее, чем игра на рояле. Новаэс - мудрый мыслитель, проникновенный истолкователь музыки. Ее оригинальный, убежденный и мужественный исполнительский почерк отличается необычайной силой и законченностью. Гиомар Новаэс пользуется в Америке громадной популярностью, и приходится только удивляться, что ее так мало знают в Европе".

Ко времени появления этих строк бразильской артистке было уже почти 70 лет, она прошла долгий и насыщенный жизненный путь. Новаэс происходила из небогатой и многодетной семьи, жившей в пригороде Сан-Паулу. Играть на рояле она начала с четырех лет по слуху, а три года спустя стала ученицей профессора Луиджи Чиафарелли. Юная пианистка делала быстрые успехи и скоро начала выступать перед публикой. В 1909 году талантливой девочке назначили специальную правительственную стипендию для продолжения образования в Европе. Она отважилась подать заявление в Парижскую консерваторию и стала самой юной среди 378 претендентов на два свободных, места. Новаэс сыграла ля-бемоль-мажорную Балладу Шопена, Карнавал Шумана, этюды Паганини - Листа. Жюри, в которое входили Дебюсси, Форэ и Мошковский, попросило ее сыграть Балладу на "бис" - так понравилось исполнение.

"0на обладает всеми качествами, необходимыми большой артистке, глазами, излучающими музыку и способностью полной внутренней концентрации, присущей лишь избранным",- написал в своем отзыве Дебюсси. Бразильская девушка стала ученицей И. Филиппа - одного из самых авторитетных педагогов Европы. Но вскоре оказалось, что ей почти нечему учиться, ибо и техника, и музыкальное мышление молодой пианистки уже достигли высокой степени законченности. Ее художественные намерения были четкими и определенными, и все чаще случалось, что педагог не мог переубедить ученицу. Так или иначе, спустя два года Новаэс окончила консерваторию с первой премией и дебютировала в Париже с оркестром, за пультом которого стоял сам Габриэль Форэ.

Успех превзошел все ожидания. Последовали концерт в Лондоне, гастрольные поездки по Италии, Швейцарии, Германии. Таким образом, карьера Гиомар Новаэс началась как раз в Европе, но по стечению обстоятельств в дальнейшем она лишь эпизодически появлялась на эстрадах Старого света (главным образом в Лондоне) и ее там практически не знали. Зато в Америке она быстро достигла популярности. В 1915 году артистка блестяще выступила в Нью-Йорке, в зале "Эолиан-холл" и сразу стала любимицей публики. Газеты писали о ней: "Юный гений фортепиано", "Падеревская из пампас", "Музыкант божей милостью". С тех пор она в течение многих десятилетий ежегодно выступала в Соединенных Штатах, гастролировала во всех крупных городах континента (некоторое время она еще совершенствовалась под руководством польского педагога С. Стоевского). Она с полным правом считалась первой пианисткой Латинской Америки, преемницей великой Тересы Карреньо.

В первые годы деятельности Новаэс ее репертуар было довольно широк, но постепенно она ограничила себя почти исключительно романтической музыкой XIX века. При этом артистка очень точно отбирала то, что в наибольшей степени соответствовало ее индивидуальности и возможностям. Но зато все, что она играла, было окрашено неповторимым обаянием ее индивидуальности, носило печать ее творческой личности. Неотразимая сила этой артистки состояла не в техническом блеске или масштабности игры, но в естественности и убежденности ее музицирования, неизменно передававшихся публике. В годы, когда Новаэс находилась в расцвете, ее техника была достаточно высока, и использовалась ею не для достижения динамических эффектов, не для "скоростных" рекордов, а для выявления красочности фортепианной палитры и изящества гибкой кантилены. Все критики, каковы бы ни были их симпатии и вкусы, сходились в том, что именно поющий звук, тонкость фразировки, при безупречной ритмической точности, придавали игре Новаэс неотразимое обаяние. "Одного исполнения ею любой пьесы достаточно, чтобы слушатель представил себе облик артистки во всей его простоте и ясности. Это истинно женская игра, а не подражание мужской. Но игра уверенная, захватывающая публику, индивидуальная. Игра от всего сердца, полная душевной чистоты, открытости. Ее гениальность заключается в умении делать естественно то, что является естественным".

Артистическая свобода, отличавшая искусство Гиомар Новаэс, создавала у слушателей впечатление особой спонтанности, импровизационности ее игры. "Слушать ее означает встречаться с музыкой в день, когда чернила высохли на нотной бумаге, и это, я думаю, как раз и есть создание музыки - такое, каким оно должно быть",- писал один из нью-йоркских критиков. На эстраде артистка вправе была позволить себе "вольности", которые у другого исполнителя могли бы шокировать слушателя, привыкшего к традиционной трактовке знакомых произведений: она выбирала эксцентричные темпы, подчеркивала тематические линии, обычно остающиеся в тени (например, в ноктюрнах или вальсах Шопена). Но ее трактовка оставалась столь убедительной, что аудитория не только мирилась с такими решениями, но и принимала их с восторгом. При этом она ничего не делала "на публику", в угоду слушателям. Но вместе с тем Новаэс нуждалась в слушателях, нуждалась в общении с аудиторией, которое как бы оплодотворяло ее фантазию. Вот почему, хотя она и сделала много записей, большинство из них не дает возможности воссоздать облик артистки во всей его глубине, дать представление о ее полной жизни игре. Во многих из них - при всей оригинальности замыслов и очевидной музыкальности - теряется трепетная естественность музицирования, а подчас, особенно в записях, сделанных в последние годы, "режут слух" досадные промахи, фальшивые ноты. В той или иной степени страдают этими недостатками пластинки, на которых записана ее трактовка концертов Моцарта, Шумана, Грига, большинства произведений Шуберта, "Песен без слов" Мендельсона, сонат Бетховена. Такова и последняя ее запись, сделанная в 1970 году,- Большая фантазия Готшалка. К числу же немногих исключений относятся записи Четвертого концерта Бетховена и полное собрание шопеновских мазурок, которое, по мнению самых строгих критиков, "не уступает записям Рубинштейна, Горовица, Малцужиньского". "Ее игра так тонка, так эффектна, так естественна, что не подпасть под ее обаяние невозможно",- писал в 1979 году английский критик Д. Метьен-Кемпбелл, рецензируя переиздания ее шопеновских мазурок.

Между тем все сходятся в том, что, выступая на эстраде, Новаэс до глубокой старости сохранила все лучшие качества своей игры. Когда она уже в конце 60-х годов очередной раз концертировала в США, "Нью-Йорк таймс" писала: "Это была прежняя великая Новаэс - технически блестящая, полная огня и полетности, никогда не теряющая контроля над собой. Она всегда интересна, всегда оригинальна, и всегда - самая естественная из пианистов. А это делает встречу с ее искусством волнующим переживанием".

К сожалению, на долю европейских слушателей таких переживаний выпало немного. Слава артистки докатилась до Европы уже тогда, когда Новаэс почти прекратила играть, и многочисленные грампластинки донесли до нас лишь отзвуки ее искусства.

Популярность Новаэс на американском континенте всегда была огромна. Что же касается ее родины, то здесь она уже давно по праву считалась национальной героиней. И, может быть, лучше, чем перечисление почетных званий и наград, которых была удостоена артистка, говорит об этом такой факт: на фасаде главного театра страны - театра "Мунисипаль" в Рио-де-Жанейро - сейчас можно увидеть бронзовую доску с короткой и многозначительной надписью: "В этом театре играла Гиомар Новаэс".

Цит. по книге: Григорьев Л., Платек Я. "Современные пианисты". Москва, "Советский композитор", 1990 г.

При копировании материалов сайта активная ссылка на Все пианисты. История фортепиано. обязательна!