МАЛИНИН Евгений Васильевич (р. 8. XI 1930)

нар. арт. РСФСР (1979)

"Музыка занимала меня, можно сказать, с „младенческих пелен"... Четырехлетним мальчуганом я впервые переступил порог Центральной музыкальной школы при Московской консерватории... Так что у меня, собственно, никогда не возникало вопроса о выборе жизненного пути - с самого начала было ясно, что буду профессионалом-музыкантом. Все школьные годы прошли в классе Тамары Александровны Бобович, а затем Московская консерватория и аспирантура у Генриха Густавовича Нейгауза, три года работы ассистентом в его классе... Генрих Густавович прививал всем нам благоговейное отношение к музыке. И это создавало (не побоюсь красивого слова) дух творческого горения". Так говорит о периоде своего артистического созревания сам Евгений Малиннн.

Да, в классе Т. Г. Нейгауза выросли многие замечательные мастера современного пианизма. В числе первых послевоенных "птенцов" нейгаузовского гнезда - Евгений Малинин. Все его конкурсные успехи падают на ученическую пору. Он завоевал первую премию на Международном фестивале демократической молодежи и студентов в Будапеште (1949), тогда же стал лауреатом Шопеновского конкурса в Варшаве, а в 1953 году получил вторую премию Международного конкурса имени М. Лонг (заметим, что высшая награда здесь не была присуждена). Окончив Московскую консерваторию в 1954 году, Малинин, как уже было сказано, на протяжении трех лет совершенствовался в аспирантуре.

Еще студентом вышел Малинин и на большую концертную эстраду. Разнообразный круг фортепианной литературы входит в программы его "домашних" и гастрольных выступлений. Впрочем, много позднее он самокритично и откровенно (что в духе Малинина) заметит: "С сожалением вспоминаю, что на заре артистической жизни мне плохую службу сослужил ранний успех. Не имея опыта, я соглашался на бесчисленные гастрольные поездки, и это шло за счет накопления репертуара. Сейчас могу смело сказать, что если бы в первые десять лет у меня было в два раза меньше выступлений, то я в два раза больше приобрел бы... Молодость-самое золотое время для творческих накоплений". Тем не менее уже на первых порах концертант часто играет сочинения советских авторов - С. Прокофьева, Н. Мясковского, Д. Шостаковича, Р. Щедрина, Р. Леденева. Однако и тогда (как и теперь) излюбленная сфера пианиста - романтическая музыка. И это естественно.

Почти в каждой рецензии на малининские концерты мы найдем указание на поэтический склад его музыкальной речи. Еще в 1954 году Э. Г. Гилельс обращал внимание на своеобразие, глубокую вдумчивость и лиричность игры Малинина. "Поэтическая одухотворенность, мягкость - таковы привлекательные черты дарования Е. Малинина",- писал К. X. Аджемов. В рецензии за подписью Бекар читаем: "Его игре, помимо, мастерства, присуще незаурядное поэтическое обаяние... пианист хорошо чувствует и передает прелесть мелодической фразы". А в 1975 году, оглядываясь в прошлое, Г. Цыпин отмечал: "Полнокровие и сочность музыкального переживания - этим, помнится, он подкупал в первую очередь. Было, пожалуй, что-то есенинское в свежести и непредвзятости поэтических откровений 20-летнего пианиста, в первозданной чистоте и юношеской наивности его звукоощущений, в той прямоте и душевной открытости, с которым он шел к публике. Это с лихвой окупало кое-какие шероховатости в его искусстве, позволяло закрывать глаза на вполне естественные для дебютанта недочеты: иной раз - на недостаточную выработанность и отграненность фортепианного техницизма, в других случаях - на некоторую упрощенность, бесхитростность интерпретаторских решений". Интересно, что и в 1987 году, рецензируя киевский концерт пианиста, Н. Власова говорит почти о том же: "Романтическая музыка, по своей природе допускающая большую свободу самовыражения, нередко таит опасность эмоциональных преувеличений, различного рода крайностей. Малинин восхищает прежде всего душевным благородством и "сложной простотой" своего подхода к романтическому музыкальному наследию. За этим стоит и его широкая, разносторонняя культура, и громадные специальные знания, и профессиональный опыт, и, безусловно, качества характера личности".

Разумеется, накопленный за долгие годы эстрадный опыт позволил Малинину преодолеть недочеты, а вот душевную теплоту, непосредственную импульсивность художественного переживания он сумел сохранить, и это составляет обаяние, "нерв" его исполнительской манеры, неизменно рождает отклик в сердцах слушателей. В его искусстве отчетливо проступает истинно русское национальное начало - полнокровный размах чувствований, искренний темперамент, стремление прежде всего выявить песенное дыхание музыки.

"Для меня исполнительство,- говорит Малинин,- это триединство: сердце плюс интеллект, плюс технический арсенал. Произведение, в котором отсутствуют живые человеческие эмоции (то, что называется - душа!),- это только более или менее интересный объект анализа. Оно оставляет равнодушным, и мне просто-напросто не хочется его играть". Обратите внимание, что в упомянутом триединстве на первое место пианистом поставлено все-таки сердце. Такое вполне четкое художественное кредо определяет и достаточно рельефно ограниченные репертуарные привязанности. В этом отношении характерны авторы и произведения, прошедшие с Малининым через всю его артистическую жизнь: Второй концерт Рахманинова, многие сочинения Шопена, несколько сонат Бетховена, ряд прелюдий и фуг Баха, "Картинки с выставки" Мусоргского, Соната си минор и "Мефисто-вальс" Листа, Пятая соната Скрябина, Второй концерт Брамса, Четвертая соната и сюита из "Ромео и Джульетты" Прокофьева. Нетрудно понять, что все эти сочинения наилучшим образом "вписываются" в эмоциональный спектр настроений музыканта. Но, кроме того, этот репертуарный "подбор" в той или иной мере созвучен и самой творческой манере Малинина, в которой крупные звуковые перспективы, широкие построения преобладают над отдельными фактурными деталями, филигранными подробностями.

Всё это вовсе не значит, что программы Малинина раз и навсегда законсервировались. Конечно, и тут происходят разного рода сдвиги, но чаще всего в пределах избранного исполнительского "амплуа". Так, середина 70-х годов характерна для пианиста обострившимся вниманием к творчеству Бетховена. Но главное в том, что, интерпретируя и давно освоенные репертуарный "багаж", Малинин почти всякий раз предстает перед слушателями в каком-то ином качестве. Уж таково свойство его во многом спонтанной художественной натуры. Вот что писал Л. Живов в рецензии на концерт сезона 1976/77 года из произведений Шопена, Скрябина и Прокофьева: "Программа концерта, включавшая сочинения, прочно вошедшие в репертуар Малинина, показала, что обращения к игранным уже ранее сочинениям почти всегда несут в себе элементы все новых, более зрелых по уровню мастерства, достижений этого талантливейшего музыканта". За последнее время его репертуарный диапазон обновляется и за счет современной музыки; он играет, например. Первый фортепианный концерт Д. Шостаковича, Концерт Г. Галынина.

Кое-кто, вероятно, ждет от пианиста более интенсивного обновления программ. Сам Малинин признается, что "с возрастом хочется охватить все больше музыки". И тут же с грустью добавляет: "...годы приносят и свои особенности - медленнее учишь". Дело, впрочем, не только в этом. Очень много времени занимает у Малинина педагогическая работа в Московской консерватории, где он преподает с 1957 года, а в 1972-1978 годах был и деканом фортепианного факультета. Среди учеников профессора Малинина многие лауреаты международных конкурсов, в том числе Л. Дедова, Н. Панкова, Ю. Смирнов, Т. Федькина, Е. Рывкин.

Цит. по книге: Григорьев Л., Платек Я. "Современные пианисты". Москва, "Советский композитор", 1990 г.

При копировании материалов сайта активная ссылка на Все пианисты. История фортепиано. обязательна!