ГИНЗБУРГ Григорий Романович (29.V 1904- 5.XII 1961)

засл. деят. иск. РСФСР (1946), Гос. премия СССР (1949)

Излагая свое артистическое кредо, Григорий Гинзбург однажды заметил: "Целью всей моей жизни было - сделать произведения великих мастеров музыки доступными и понятными самым широким слоям слушателей. С этой целью я включал в свой репертуар только те произведения, в которых композиторы выражали свои мысли и чувства понятным языком, произведения с четкой формой, красивой мелодией и ясной гармонией. Эти произведения я стараюсь, по мере своих сил и возможностей, трактовать с предельной ясностью, не затемняя их смысла внешними эффектами и надуманностью индивидуалистического подхода".

Уже эти слова (а он целенаправленно воплощал их на практике) характеризуют Гинзбурга как художника-просветителя, несшего народу высокое искусство. И характерно, что пианист с одинаковой отдачей играл и на эстраде Большого зала Московской консерватории, и за рубежом, и в любом, даже самом маленьком провинциальном городе. Ему в высшей степени было присуще чувство гражданской ответственности музыканта. Как справедливо отмечал М. Сокольский, за деятельностью Гинзбурга "ощущалась великая демократическая „глинкинская" традиция его искусства, „равно докладного" и специалисту-музыканту и широкой аудитории". Характерно в этом смысле высказывание артиста, сделанное в Ростове-на-Дону незадолго перед кончиной: "С большим, горячим желанием готовлюсь выступить с исполнением произведений классической и советской музыки, особенно часто фигурирующих в репертуаре молодых пианистов, и не только очень подвинутых. Хочу своим выступлениям предпослать своеобразные аннотации, в которых бы рассказывалось об идее произведения, мыслях и чувствах автора, услышанных исполнителем. Мечтаю выступить с этими концертами перед музыкальной молодежью".

Гинзбург рано ушел из жизни. Горечь утраты как-то сразу заставила задуматься: достаточно ли весомо и справедливо было оценено в свое время искусство выдающегося пианиста? Конечно, игра Гинзбурга вызывала восторженную реакцию слушателей, похвалы критиков и все-таки... Листаем страницы рецензий и всюду находим пространный разговор о филигранном мастерстве артиста, о совершенстве пианизма, о колористических находках и так далее. Г. М. Коган красиво определил Гинзбурга как "поэта пианистического мастерства". Но не слишком ли в этой формуле отдавалось предпочтение слову "мастерство" перед словом "поэт"?

Спору нет, Гинзбург действительно владел всеми тайнами инструмента; звуковое убранство его игры само по себе доставляло слушателям истинно эстетическое переживание. "Я положительно не знаю,- писал Г. Коган еще в 1933 году,- кто еще из наших пианистов может похвастать таким совершенным легато, такой пластичной и прозрачной педализацией, такой серебристой звучностью кантилены, кто из них может сравниться с Гинзбургом в узорной рельефности каждой линии, каждой детали, каждого штриха, в той точности, легкости, прозрачности, которую такой мастер, как Бузони, рассматривал как высшее достижение пианистической виртуозности". Ну в те времена и соперников было не так уж много. Но с каждым десятилетием число виртуозов росло. Тем не менее и Гинзбург не сдавал своих "рекордных" позиций. Оставшиеся записи только укрепляют это реноме музыканта. Вот фрагмент из образной характеристики, принадлежащей перу Д. Благого (1972): "Звуковой букет" у Гинзбурга всегда идеален: ни малейшей пестроты при всем разнообразии и богатстве красок (как целостно „обнимает" пианист все регистры фортепиано!), все тона согласованы между собой по каким-то таинственным, но в конце концов глубоко логичным внутренним законам... В звучании рояля Гинзбурга есть что-то от любования чудесными законами перспективы в картинах старых мастеров, с первозданной радостью открывавших возможность отображения десятков различных планов, как бы ступеньками огромной лестницы, амфитеатром уходящей вдаль: анфилада залов с колоннадой, дальше - горы, замки, деревья... При этом колорит всего полотна так чист и прозрачен, что чуть ли не микроскопические фигурки людей где-то там, в самой дальней дали, видны с предельной отчетливостью, в мельчайших подробностях". Как ни странно, но само время как бы раздвинуло наши представления о природе гинзбурговского искусства, заставив вновь согласиться с известным поэтическим утверждением "большое видится на расстояньи".

Цит. по книге: Григорьев Л., Платек Я. "Современные пианисты". Москва, "Советский композитор", 1990 г.

При копировании материалов сайта активная ссылка на Все пианисты. История фортепиано. обязательна!