ЭНГЕЛЬ Карл (1. VI 1923 - 2. IX 2006)

Маленькая Швейцария в послевоенный период почти не выдвинула артистов значительного масштаба. Один из немногих, если не единственный,- Карл Энгель, ученик своего соотечественника П. Баумгартнера и А. Корто. В 1952 году он был удостоен вполне почетной IV премии на Первом конкурсе имени королевы Елизаветы в Брюсселе, после чего начал настойчиво "наращивать темпы" концертной деятельности. Шесть лет спустя Энгель убедительно доказал, что брюссельская награда не была случайной; исполнив в одном цикле все сонаты Моцарта, он поразил знатоков верностью передачи стиля композитора. А через три года еще один цикл - все сонаты Бетховена - утвердил за ним репутацию серьезного музыканта большого масштаба.

Не для всех, однако, такой взлет швейцарского пианиста был неожиданным: Пабло Касальс, услышавший его впервые еще в начале 50-х годов в классе Корто, по достоинству оценил одаренность молодого музыканта, своеобразие его пианизма, лишенного всяких элементов внешней эффектности. С 1960 года Энгель становится непременным участником всех фестивалей, устраивавшихся Касальсом в Праде, выступает там с сольными концертами и в трио с самим Касальсом и скрипачом И. Менухиным. А годом раньше он начинает вести класс в Высшей музыкальной школе Ганновера (ФРГ).

Авторитет Карла Энгеля зиждется в первую очередь на серьезности его искусства, этической чистоте, полном отсутствии в нем всяких "спекулятивных" моментов, любования собственным "я", то есть того "пианистического эгоизма", которым иные молодые артисты подчас пытаются компенсировать отсутствие индивидуальности. Полнее всего эти его достоинства раскрылись в интерпретации музыки Моцарта. Еще в начале 60-х годов известный критик В.-Э. Левинский писал: "Этот молодой пианист, утвердивший себя именно Моцартом, доказывает, что сегодня снова стала возможной верная интерпретация Моцарта, без холодной деловитости, идущая от внутреннего переживания. Энгель, не холодный техник, но и не романтически шепчущий неженка, а музыкант, способный увлекательно воссоздать внутренний драматизм моцартовской музыки". Эта характеристика вполне приложима и к полному собранию моцартовских концертов, запись которых артист завершил в конце 70-х годов.

Другим композитором, внутренний мир образов которого постоянно привлекает внимание Энгеля, стал Шуман. Постепенно вырабатывая свой подход к шумановской музыке, он в середине 70-х годов записал полное собрание фортепианных сочинений Шумана, в целом весьма доброжелательно встреченное специалистами и публикой. Как и прежние работы пианиста, оно привлекает сочетанием естественности и поэтической безыскусности, тщательностью отделки деталей. "Его Шуман,- отмечает критик К. Франке,- привносит в романтические декорации аспект редкой добродетельности, душевной чистоты. Право, поразительно, как умеет Энгель творить музыку, не придавая ей ни грана эгоизма, никаких манерностей, никаких индивидуалистически-возбуждающих моментов, никакой „козырной" показухи, никакого восторженного утопания в кантилене... Нет, этот Роберт Шуман - обычный гражданин, вовсе не простак, конечно, но почти классически простой: манеры поэтизирующего „сорвиголовы" отсутствуют. Нам преподносится текст - со всей технической солидностью исполняемый на хорошем рояле, с точным соблюдением основного принципа - давать музыку, а не сигналы интерпретатора. Раньше все это называли „объективизмом". Это конечно, ерунда. На самом деле такая игра образцово последовательна в своем пренебрежении индивидуалистическими влечениями. Воспринимаемая так, она больше передает мысли композитора, которые в другом случае можно услышать лишь частично".

И все же (это вынужден признать и К. Франке) в достоинствах Энгеля заключены и истоки его недостатков. Нередко его игра приобретает уж слишком созерцательный, нейтральный характер, в ней заметно отсутствие творческой фантазии, напряженности самого процесса исполнительского творчества. Случается, что артист, как бы целиком полагаясь на музыку, оставляет чисто пианистическое начало на волю не всегда счастливой случайности. Результатом этого становится техническая небрежность, хотя тот же Энгель не раз доказывал, что способен преодолевать значительные трудности.

Вот эти-то недочеты помешали Карлу Энгелю встать в один ряд с ведущими артистами нашего времени. Значит ли это, что он не оправдал надежд тех, кто считал его "одним из наиболее обещающих пианистов своего поколения"? (так писал в 1965 году X.-П. Ранге). Ни в коем случае. Энгель - интересный артист, всегда оправдывающий ожидания той публики, которая охотно идет слушать его и знает, что именно от него можно ждать. А в том, что артист еще способен преподнести и неожиданность, убеждает одна из его работ. Отвлекшись от своего основного репертуара (Моцарт, Бетховен, Шуберт, Шуман, реже Стравинский и Барток), он как бы напомнил о своем происхождении и выпустил пластинку, составленную из сочинений его соотечественников - композиторов Швейцарии. Исполнение сочинений Ф. Мартена, А. Онеггера и Р. д'Алессандро еще раз показало, что и в рамках избранного им амплуа творческие возможности артиста достаточно велики. К сказанному нужно добавить, что Энгель - превосходный ансамблист. Он нередко выступал в качестве партнера лучших певцов наших дней - Д. Фишера-Дискау, П. Шрайера и других.

С 1958 по 1986 Карл Энгель был профессором Высшей школы музыки и театра в Гановере в Германии. С 1989 года вел мастерклассы у себя на родине и за границей. Карл Энгель записал полные собрания сочинений для фортепиано Моцарта и Шумана.

Частично цитируется по книге: Григорьев Л., Платек Я. "Современные пианисты". Москва, "Советский композитор", 1990 г.

При копировании материалов сайта активная ссылка на Все пианисты. История фортепиано. обязательна!